Перевод с латинского А. Малеина и Ф.Петровского
OCR: Г.Кудрявцев

ТОМАС МОР ШЛЕТ ПРИВЕТ ПЕТРУ ЭГИДИЮ

Дорогой Петр Эгидий, мне, пожалуй, и стыдно посылать тебе чуть н
спустя год эту книжку о государстве утопийцев, так как ты, без сомнения
ожидал ее через полтора месяца, зная, что я избавлен в этой работе от труд
придумывания; с другой стороны, мне нисколько не надо было размышлять на
планом, а надлежало только передать тот рассказ Рафаила, который я слыша
вместе с тобою. У меня не было причин и трудиться над красноречивы
изложением,- речь рассказчика не могла быть изысканной, так как велас
экспромтом, без приготовления; затем, как тебе известно, эта речь исходил
от человека, который не столь сведущ в латинском языке, сколько в греческом
и чем больше моя передача подходила бы к его небрежной простоте, тем он
должна была бы быть ближе к истине, а о ней только одной я в данной работ
должен заботиться и забочусь
Признаюсь, друг Петр, этот уже готовый материал почти совсем избави
меня от труда, ибо обдумывание материала и его планировка потребовали б
немало таланта, некоторой доли учености и известного количества времени
усердия; а если бы понадобилось изложить предмет не только правдиво, н
также и красноречиво, то для выполнения этого у меня не хватило бы никаког
времени, никакого усердия. Теперь, когда исчезли заботы, из-за которы
пришлось бы столько попотеть, мне оставалось только одно - просто записат
слышанное, а это было уже делом совсем нетрудным; но все же для выполнени
этого "совсем нетрудного дела" прочие дела мои оставляли мне обычно мене
чем ничтожное количество времени. Постоянно приходится мне то возиться
судебными процессами (одни я веду, другие слушаю, третьи заканчиваю
качестве посредника, четвертые прекращаю на правах судьи), то посещать одни
людей по чувству долга, других - по делам. И вот, пожертвовав вне дом
другим почти весь день, я остаток его отдаю сво" им близким, а себе, то ест
литературе, не оставляю ничего
Действительно, по возвращении к себе надо поговорить с женою, поболтат
с детьми, потолковать со слугами. Все это я считаю делами, раз эт
необходимо выполнить (если не хочешь быть чужим у себя в доме). Вообще над
стараться быть возможно приятным по отношению к тем, кто дан тебе в спутник
жизни или по предусмотрительности природы, или по игре случая, или по твоем
выбору, только не следует портить их ласковостью или по снисходительности и
слуг делать господ. Среди перечисленного мною уходят дни, месяцы, годы
Когда же тут писать? А между тем я ничего не говорил о сне, равно как
обеде, который поглощает у многих не меньше времени, чем самый сон,- а о
поглощает почти половину жизни. Я же выгадываю себе только то время, которо
краду у сна и еды; конечно, его мало, но все же оно представляет нечто
поэтому я хоть и медленно, но все же напоследок закончил "Утопию" и пересла
тебе, друг Петр, чтобы ты прочел ее и напомнил, если что ускользнуло о
меня. Правда, в этом отношении я чувствую за собой известную уверенность
хотел бы даже обладать умом и ученостью в такой же степени, в какой владе
своей памятью, но все же не настолько полагаюсь на себя, чтобы думать, что
не мог ничего забыть
Именно, мой питомец Иоанн Клемент, который, как тебе известно, бы
вместе с нами (я охотно позволяю ему присутствовать при всяком разговоре, о
которого может быть для него какая-либо польза, так как ожидаю со времене
прекрасных плодов от той травы, которая начала зеленеть в ходе его гречески
и латинских занятий), привел меня в сильное смущение. Насколько
припоминаю, Гитлодей рассказывал, что Амауротский мост, который перекину
через реку Анидр, имеет в длину пятьсот шагов, а мой Иоанн говорит, что над
убавить двести; ширина реки, по его словам, не превышает трехсот шагов
Прошу тебе порыться в своей памяти. Если ты одних с ним мыслей, то соглашус
и я и признаю свою ошибку. Если же ты сам не припоминаешь, то я оставлю, ка
написал, именно то, что, по-моему, я помню сам. Конечно, я приложу вс
старание к тому, чтобы в моей книге не было никакого обмана, но, с друго
стороны, в сомнительных случаях я скорее скажу невольно ложь, чем допущу е
по своей воле, так как предпочитаю быть лучше честным человеком, че
благоразумным
Впрочем, этому горю легко будет помочь, если ты об этом разузнаешь
самого Рафаила или лично, или письменно, а это необходимо сделать также и п
другому затруднению, которое возникло у нас, не знаю, по чьей вине: по мое
ли скорее, или по твоей, или по вине самого Рафаила. Именно, ни нам н
пришло в голову спросить, ни ему - сказать, в какой части Нового Свет
расположена Утопия. Я готов был бы, разумеется, искупить это упущени
изрядной суммой денег из собственных средств. Ведь мне довольно стыдно,
одной стороны, не знать, в каком море находится остров, о котором я та
много распространяюсь, а с другой стороны, у нас находится несколько лиц,
в особенности одно, человек благочестивый и по специальности богослов
который горит изумительным стремлением посетить Утопию не из пустого желани
или любопытства посмотреть на новое, а подбодрить и развить нашу религию
удачно там начавшуюся. Для надлежащего выполнения этого он реши
предварительно принять меры к тому, чтобы его послал туда папа и даже чтоб
его избрали в епископы утопийцам; его нисколько не затрудняет то, что этог
сана ему приходится добиваться просьбами. Он считает священным тако
домогательство, которое порождено не соображениями почета или выгоды,
благочестием
Поэтому прошу тебя, друг Петр, обратиться к Гитлодею или лично, если т
можешь это удобно сделать, или списаться заочно и принять меры к тому, чтоб
в настоящем моем сочинении не было никакого обмана или не было пропущен
ничего верного. И едва ли не лучше показать ему самую книгу. Ведь никт
другой не может наравне с ним исправить, какие там есть, ошибки, да и сам о
не в силах исполнить это, если не прочтет до конца написанного мною. Свер
того, таким путем ты можешь понять, мирится ли он с тем, что это сочинени
написано мною, или принимает это неохотно. Ведь если он решил сам описат
свои странствия, то, вероятно, не захотел бы, чтобы это сделал я: во всяко
случае, я не желал бы своей публикацией о государстве утопийце
предвосхитить у его истории цвет и прелесть новизны
Впрочем, говоря по правде, я и сам еще не решил вполне, буду ли
вообще издавать книгу. Вкусы людей весьма разнообразны, характеры капризны
природа их в высшей степени неблагодарна, суждения доходят до полно
нелепости. Поэтому несколько счастливее, по-видимому, чувствуют себя те, кт
приятно и весело живет в свое удовольствие, чем те, кто терзает себ
заботами об издании чего-нибудь, могущего одним принести пользу ил
удовольствие, тогда как у других вызовет отвращение или неблагодарность
Огромное большинство не знает литературы, многие презирают ее. Невежд
отбрасывает как грубость все то, что не вполне невежественно; полузнайк
отвергают как пошлость все то, что не изобилует стародавними словами
некоторым нравится только ветошь, большинству - только свое собственное
Один настолько угрюм, что не допускает шуток; другой настолько неостроумен
что не переносит остроумия; некоторые настолько лишены насмешливости, чт
боятся всякого намека на нее, как укушенный бешеной собакой страшится воды
иные до такой степени непостоянны, что сидя одобряют одно, а стоя - другое
Одни сидят в трактирах и судят о талантах писателей за стаканами вина, пори
цая с большим авторитетом все, что им угодно, и продергивая каждого за ег
писание, как за волосы, а сами меж тем находятся в безопасности и, ка
говорится в греческой поговорке, вне обстрела. Эти молодцы настолько гладк
и выбриты со всех сторон, что у них нет и волоска, за который можно было б
ухватиться. Кроме того, есть люди настолько неблагодарные, что и посл
сильного наслаждения литературным произ^ ведением они все же не питаю
никакой особой любви к автору. Они вполне напоминают этим тех невежливы
гостей, которые, получив в изобилии богатый обед, наконец сытые уходя
домой, не принеся никакой благодарности пригласившему их. Вот и затева
теперь на свой счет пиршество для людей столь нежного вкуса, стол
разнообразных настроений и, кроме того, для столь памятливых и благодарных
А все же, друг Петр, ты устрой с Гитлодеем то, о чем я говорил. После
однако, у меня будет полная свобода принять по этому поводу новое решение
Впрочем, покончив с трудом писания, я, по пословице, поздно хватился за ум
поэтому, если это согласуется с желанием Гитлодея, я в дальнейшем последу
касательно издания совету друзей, и прежде всего твоему. Прощайте, милейший
Петр Эгидий и твоя прекрасная супруга, люби меня по-прежнему, я же люблю
тебя еще больше прежнего

ПЕРВАЯ КНИГА

БЕСЕДЫ, КОТОРУЮ ВЕЛ ВЫДАЮЩИЙСЯ МУЖ
РАФАИЛ ГИТЛОДЕЙ, О НАИЛУЧШЕМ
СОСТОЯНИИ ГОСУДАРСТВА, В ПЕРЕДАЧЕ
ЗНАМЕНИТОГО МУЖА ТОМАСА МОРА
ГРАЖДАНИНА И ВИКОНТА СЛАВНОГО
БРИТАНСКОГО ГОРОДА ЛОНДОН

У непобедимейшего короля Англии Генриха, восьмого с этим именем, щедр
украшенного всеми качествами выдающегося государя, были недавно немаловажны
спорные дела с пресветлейшим государем Кастилии Карлом
Для обсуждения и улажения их он отправил меня послом во Фландрию
качестве спутника и товарища несравненного мужа Кутберта Тунсталла, которог
недавно, к всеобщей радости, король назначил начальником архивов. В похвал
ему я не скажу ничего, но не из боязни, что дружба с ним не будет верно
свидетельницей моей искренности, а потому, что его доблесть и ученость стоя
выше всякой моей оценки; затем повсеместная слава и известность ег
настолько исключают необходимость хвалить его, что, поступая так, я, п
пословице, стал бы освещать солнце лампой
Согласно предварительному условию, в Бругге встретились с нам
представители государя, все выдающиеся мужи. Среди них первенствовал и бы
главою губернатор Бругге, а устами и сердцем посольства был Георги
Темзиций, настоятель собора в Касселе, красноречивый не только в сил
искусства, но и от природы. К тому же он был превосходным знатоком права
выдающимся мастером в ведении переговоров благодаря своему уму, равно как
постоянному опыту. После нескольких встреч мы не пришли к полному согласи
по некоторым пунктам, и потому они, простившись с нами, поехали на нескольк
дней в Брюссель, чтобы узнать волю их государя. А я на это время, п
требованию обстоятельств, отправился в Автверпен
Во время пребывания там наиболее приятным из всех моих посетителей бы
Петр Эгидий, уроженец Антверпена, человек, пользующийся среди согражда
большим доверием и почетом и достойный еще большего. Неизвестно, что стои
выше в этом юноше - его ученость или нравственность, так как он и прекрасны
человек и высокообразованный. К тому же он мил со всеми, а к друзья
особенно благожелателен, любит их, верен им, относится к ним так сердечно
что вряд ли найдешь где другого человека, которого можно было бы сравнить
ним в отношении дружбы. Он на редкость скромен, более всех других ему чужд
напыщенность; ни в ком простодушие не связано в такой мере с благоразумием
Речь его весьма изящна и безобидно-остроумна. Поэтому приятнейшее общение
ним и его в высокой степени сладостная беседа в значительной мере облегчил
мне тоску по родине и домашнему очагу, по жене и детям, к свиданию
которыми я стремился с большой тревогой, так как тогда уже более четырех ме
сяцев отсутствовал из дому
Однажды я был на богослужении в храме девы Марии, который является
красивейшим зданием, и всегда переполнен народом. По окончании обедни
собирался вернуться в гостиницу, как вдруг случайно вижу Петра говорящим
иностранцем, близким по летам к старости, с опаленным от зноя лицом
отпущенной бородой, с плащом, небрежно свесившимся с плеча; по наружности
одежде он показался мне моряком. Заметив меня, Петр тотчас подходит
здоровается. Я хотел ответить ему, но он отводит меня несколько в сторону
спрашивает
- Видишь ты этого человека? - Одновременно он показывает на того, ког
я видел говорившим с ним.- Я собирался,-добавил он,-прямо отсюда вести его
тебе
- Его приход был бы мне очень приятен,- ответил я,ради тебя
- Нет,- возразил Петр,- ради тебя, если бы ты знал этого человека. Не
ведь теперь никого на свете, кто мог бы рассказать столько историй
неведомых людях и землях, а я знаю, что ты большой охотник послушать это
- Значит,- говорю,- я сделал неплохую догадку. Именно, сразу, с первог
взгляда, я заметил, что это - моряк
- И все-таки,- возразил Петр,- ты был очень далек от истины. Правда, о
плавал по морю, но не как Палинур, а как Улисс, вернее - как Платон. Вед
этот Рафаил - таково его имя, а фамилия Гитлодей - не лишен знания латыни,
греческий он знает превосходно. Он потому усерднее занимался этим языком
чем римским, что всецело посвятил себя философии, а в области этой науки
как он узнал, по-латыни не существует ничего сколько-нибудь важного, кром
некоторых сочинений Сенеки и Цицерона. Оставив братьям имущество, которо
было у него на родине (он португалец), он из желания посмотреть на ми
примкнул к Америго Веспуччи и был постоянным его спутником в тре
последующих путешествиях из тех четырех, про которые читают уже повсюду, н
при последнем не вернулся с ним. Ибо Рафаил приложил все старание и добилс
у Веспуччи быть в числе тех двадцати четырех, кто был оставлен в крепости
границ последнего плавания. Таким образом, он был оставлен в угоду своем
характеру, более склонному к странствиям по чужбине, чем к пышным мавзолея
на родине. Он ведь постоянно повторяет следующие изречения: "Небеса н
имеющих урны укроют" и: "Дорога к всевышним отовсюду одинакова". Не буд
божество благосклонно к нему, такие мысли его обошлись бы ему очень дорого
В дальнейшем, после разлуки с Веспуччи, он с пятью своими товарищами п
крепости объездил много стран, и напоследок удивительная случайность занесл
его на Тапробану; оттуда прибыл он в Каликвит, где нашел, кстати, корабл
португальцев, и в конце концов неожиданно вернулся на родину
После этого рассказа Петра я поблагодарил его за услужливость, именно
за усиленную заботу о том, чтобы мне насладиться беседой с тем лицом
разговор с которым, как он надеялся, будет мне приятен. Затем
поворачиваюсь к Рафаилу. Тут после взаимных приветствий и обмена тем
общепринятыми фразами, которые обычно говорятся при первой встрече ли
незнакомых, мы идем ко мне домой и здесь в саду, усевшись на скамейке
покрытой зеленым дерном, начинаем разговор
Рафаил рассказал нам, как после отъезда Веспуччи он сам и его товарищи
оставшиеся в крепости, начали мало-помалу, путем встреч и ласковог
обхождения, приобретать себе расположение жителей той страны. В результат
они не только жили среди них в безопасности, но чувствовали себя с ним
по-приятельски; затем они вошли в милость и расположение к одному государ
(имя его и название его страны выпали у меня из памяти). Благодаря ег
щедрости, продолжал Рафаил, как сам он, так и его товарищи получили
изобилии продовольствие и денежные средства, а вместе с тем и вполн
надежного проводника. Он должен был доставить их - по воде на плотах, п
суше на повозках - к другим государям, к которым они ехали с дружеским
рекомендациями. После многодневного пути Рафаил, по его словам, нашел малы
и большие города и густонаселенные государства с отнюдь не плохи
устройством
Действительно, под экваториальной линией, затем с обеих сторон вверх
вниз от нее, почти на всем пространстве, которое охватывает течение солнца
лежат обширные пустыни, высохшие от постоянного жара; в них повсюд
нечистота, грязь, предметы имеют скорбный облик, все сурово и невозделано
заселено зверями и змеями или, наконец, людьми, не менее дикими, че
чудовища, и не менее вредными. Но по мере дальнейшего продвижения вс
мало-помалу смягчается: климат становится менее суровым, почва
привлекательной от зелени, природа живых существ - более мягкой. Наконе
открываются народы, города, большие и малые; в их среде постоянные торговы
сношения по суше и по морю не только между ними и соседями, но даже и
племенами, живущими в отдалении
По словам Рафаила, он имел возможность осмотреть многие страны во все
направлениях потому, что он и его товарищи весьма охотно допускались н
всякий корабль, снаряжавшийся для любого плавания. Он рассказывал, чт
корабли, виденные им в первых странах, имели киль плоский, паруса на ни
натягивались из сшитых листьев папируса или из прутьев, в иных местах - и
кож. Далее находили они кили заостренные, паруса пеньковые, наконец - в
всем похожие на наши. Моряки оказались достаточно сведущими в знании моря
погоды
Но, как он рассказывал, он приобрел у них огромное влияние, сообщив и
употребление магнитной иглы, с которой они раньше были совершенно незнаком
и потому с робостью привыкали к морской пучине, доверяясь ей без колебани
не в иную пору, как только летом. Ныне же, крепко уповая на эту иглу, он
презирают зиму. Результатом этого явилась скорее их беззаботность, че
безопасность; поэтому можно опасаться, как бы та вещь, которая, по и
мнению, должна была принести им большую пользу, не явилась, в силу и
неблагоразумия, причиной больших бедствий
Слишком долго было бы излагать его рассказы о том, что он видел
каждой стране, да это и не входит в план настоящего сочинения и, может быть
будет передано нами в другом месте. Особенно полезным будет, конечно, прежд
всего знакомство с теми правильными и мудрыми мероприятиями, которые о
замечал где-либо у народов, живущих в гражданском благоустройстве. Об этом
мы расспрашивали его с большою жадностью, и он распространялся охотне
всего. Между тем мы оставили в стороне всякие вопросы о чудовищах, так ка
это представляется отнюдь не новым. Действительно, на хищных Сцилл, и Целен
и пожирающих народы Лестригонов и тому подобных бесчеловечных чудовищ можн
наткнуться почти всюду, а граждан, воспитанных в здравых и разумны
правилах, нельзя найти где угодно
И вот, отметив у этих новых народов много превратных законов, Рафаил,
другой стороны, перечислил немало и таких, из которых можно взять пример
для исправления заблуждений наших городов, народов, племен и царств; о
этом, как я сказал, я обещаюсь упомянуть в другом месте. Теперь я имею
виду только привести его рассказ об обычаях и учреждениях утопийцев, н
предварительно все же передам тот разговор, который послужил как б
путеводной нитью к упоминанию этого государства
Именно, Рафаил стал весьма умно перечислять сперва ошибки наши и те
народов, во всяком случае, очень многочисленные с обеих сторон, а зате
мудрые и благоразумные распоряжения у нас, равно как и у них. При этом о
излагал обычаи и учреждения каждого народа так, что казалось, будто, попада
в какое-либо место, он прожил там всю жизнь. Тогда Петр в восхищени
воскликнул
- Друг Рафаил, почему ты не пристроишься при каком-либо государе?
убежден, что ты вполне угодишь каждому из них, так как в силу такой свое
учености и такого знания мест и людей ты способен не только позабавить, н
привести поучительный пример и помочь советом. Вместе с тем таким способо
ты сможешь отлично устроить и собственные дела, оказать большую помощ
преуспеянию всех твоих близких
- Что касается моих близких,- возразил Рафаил,- то я не очень волнуюс
из-за них. Я считаю, что посильно выполнил лежавший на мне долг по отношени
к ним. Именно, будучи не только вполне здоровым и бодрым, но и молоды
человеком, я распределил между родственниками и друзьями свое имущество.
обычно другие отступаются от него только под старость и при болезни, да
тогда даже отступаются с трудом, будучи не в силах более удержать его
Думаю, что мои близкие должны быть довольны этой моей милостью и не буду
требовать и ждать того, чтобы ради них я пошел служить царям
- Не выражайся резко! - заметил Петр.- Я имел в виду не служить царям
а услужить им
- Но это,- ответил Рафаил,- только один лишний слог по сравнению
служить
- А я,- возразил Петр,- думаю так: как бы ты ни называл это занятие
именно оно является средством, которым ты можешь принести пользу не тольк
тесному кругу лиц, но и обществу, а также улучшить свое собственно
положение
- Улучшится ли оно,- спросил Рафаил,- тем путем, который мне не п
сердцу? Ведь теперь я живу так, как хочу, а я почти уверен, что это - уде
немногих порфироносцев! Разве мало таких лиц, которые сами ищут дружбы
владыками, и разве, по-твоему, получится большой урон, если они обойдутс
без меня или без кого-либо мне подобного
Тогда вступаю в беседу я
- Друг Рафаил, ты, очевидно, не стремишься ни к богатству, ни
могуществу, и, разумеется, человека с таким образом мыслей я уважаю
почитаю не менее, чем и каждого из тех, кто обладает наивысшим могуществом
Но, как мне кажется, ты поступишь с полным достоинством для себя и дл
твоего столь возвышенного и истинно философского ума, если постараешься даж
с известным личным ущербом отдать свой талант и усердие на служени
обществу; а этого ты никогда не можешь осуществить с такой пользой, как есл
ты станешь советником какого-либо великого государя и, в чем я уверен
начнешь внушать ему надлежащие честные мысли. Не надо забывать, чт
государь, подобно неиссякаемому источнику, изливает на весь народ пото
всего хорошего и дурного. Ты же всегда, даже без большой житейской практики
явишься превосходным советником для всякого из королей благодаря твое
совершенной учености и даже без всякой учености, благодаря твое
многосторонней опытности
- Друг Мор,- ответил Рафаил,- ты дважды ошибаешься: во-первых,
отношении меня, во-вторых, по сути дела. У меня нет тех способностей
которые ты мне приписываешь, а если бы они и были, то, жертвуя для дел
своим бездействием, я не принес бы никакой пользы государству. Прежде всег
все короли в большинстве случаев охотнее отдают свое время только военны
наукам (а у меня в них нет опытности, да я и не желаю этого), чем благи
деяниям мира; затем государи с гораздо большим удовольствием, гораздо больш
заботятся о том, как бы законными и незаконными путями приобрести себе новы
царства, нежели о том, как надлежаще управлять приобретенным. Кроме того, и
всех советников королей нет никого, кто действительно настолько умен, чтоб
не нуждаться в советах другого, однако каждый представляется самому себ
настолько умным, что не желает одобрять чужое мнение. Впрочем, ест
исключение: советники льстиво и низкопоклонно потворствуют каждому нелепом
мнению лиц, пользующихся у государя наибольшим влиянием, желая подобно
лестью расположить их к себе. И, во всяком случае, природой так устроено
что каждому нравятся его произведения. Так и ворону мил его выводок,
обезьяне люб ее детеныш.
....