--------------------------------------------------------------
OCR: Сергей Васильченк
--------------------------------------------------------------

1. ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМЫ

Предметом нашего изучения является практически неисследованная тема
социология невежества. Мы беремся утверждать, что социология невежества не
есть перевернутое отображение социологии знания. Невежество, как мы его
понимаем, не является лишь временным или случайным недостатком знаний. Мы
ведем речь о таком невежестве, которое создано обществом и намеренно и
оберегается (или культивируется)
В связи с этим не все то, что подлежит рассмотрению в рамках социологи
знания, является также и предметом социологии невежества, и не все то, чт
подлежит рассмотрению в рамках социологии невежества, представляет интере
для социологии знания. Но поскольку между ними имеется несомненна
взаимосвязь, мы начнем с более знакомого - с социологии знания и покаже
несколько направлений ее исторического развития
Можно сказать, что в каком-то смысле социология знания существует с те
пор, как существуют размышления о самой культуре. Это означает следующее
любое использование нами таких понятий, как "предрассудок", "субъективно
утверждение" и т.п., свидетельствует о том, что мы находимся в сфер
социологии знания. В более широком смысле, всякая попытка составит
представление или рассказать о другой культуре сопряжена с определенны
социологическим осмыслением как самой этой культуры, так и характерного дл
нее способа познания. Такого рода размышления и оценки появляются уже
книгах древних историков, но историки эти, рассуждая о чужой культуре
изначально исходят из воззрений той культуры, к которой они принадлежат
Лишь в сравнительно позднее время возникла общая социология знания, имеюща
дело также и с той культурой, представителем которой является исследователь
Однако еще в начале семнадцатого столетия Френсис Бэкон, систематизируя сво
учение об идолах и намечая общие черты того, что можно назвать прообразо
социологии знания, обратил особое внимание на весомость предшествующи
знаний, а именно на то, что с точки зрения человека, находящегося вн
системы этих знаний, кажется заблуждением. Новаторство той социологи
знания, которая возникла в 19 веке и получила развитие в 20-м, проявилось
том, что ее стали интересовать не только заблуждения. Она стала связывать
обществом и различными социальными системами не одни лишь заблуждения,
особо подчеркнула тот факт, что также и сама истина связана с той или ино
общественной системой и зависит от нее
Представляется, что впервые такого рода воззрение было высказано
марксизме, утверждавшем, что способ получения знаний является формо
выражения характера производительных сил, существующих в обществе,
классовых интересов. В начале двадцатого столетия социология знания достигл
зрелости в исследованиях Шелера и Мангейма. В наше время наиболее любопытно
работой, посвященной этой теме, является совместное исследование Бергера
Лукмана "Социальная конструкция действительности" (The Social Constructio
of Reality). Здесь пришло время спросить: если всякое знание, как истинное
так и ложное, является относительным и зависит от социума, от исторически
условий и политических интересов, а задача социолога - эту зависимост
обнаруживать, то не следует ли отказаться от самого понятия знания? Разве н
правильно будет отказаться от всякого критерия истины? И разве сам
социология знания не зависит от социума, подобно тем предметам, которыми он
занимается, то есть разве сама социология знания в свою очередь не являетс
выражением определенного рода социальных отношений? Ведь начиная с 19 век
известно и становится все более и более очевидным, что состояние и развити
даже такой науки, как математика, которая совершенно невосприимчива
социальному влиянию, находятся в зависимости от определенных социальны
феноменов. На первый взгляд, здесь наличествует парадокс, подобны
известному "парадоксу лжеца": некто говорит, что жители его местечка, в то
числе и он сам, всегда лгут. В начале нашего столетия парадоксы такого род
грозили расшатать основания математики. Однако утверждение, что "вс
утверждения ложны", не равносильно утверждению, что "все утверждени
относительны". Первое из них, подразумевая само себя, отрицает само себя
второе же, даже имея в виду само себя, не является самоопровержением
поскольку может оказаться верным - если оно также относительно и преходяще
И все-таки оно заставляет нас блуждать в бесконечной регрессии. "Волн
историзма", вызвавшая множество разговоров о релятивизме социологически
знаний, вовсе не спотыкается на парадоксах. Если математика в конце концо
нашла способ конструктивно использовать парадоксы, тем более гуманитарны
науки сумеют совладать с серьезной, однако совсем не парадоксально
проблемой
Нас интересует не всякое невежество. Оруэлловский лозунг "Невежество
сила" (Ignorance is Power) - хорошо иллюстрирует наше убеждение в том, чт
невежество, в котором заинтересовано общество, не является просты
недостатком знания и необразованностью, то есть чем-то таким, что обладае
лишь отрицательным бытием предмета, который либо вовсе не существует, либ
пока еще неизвестен. Мы хотим исследовать невежество, которое несет в себ
больше определенности, и со временем попытаемся гораздо точнее очертит
границы этого невежества. Мы собираемся заняться в основном таки
невежеством, которое является результатом деятельного усилия, укоренено
культурной и социальной структуре общественной жизни и заставляет исключит
определенные области и определенные объекты знания из числа того, что може
быть известно каждому. То есть речь идет не о таком невежестве, которо
может быть рассмотрено как некий случайный и второстепенный феномен, просто
незнание, а о необразованности как о социально-педагогической мере, как
цели и задаче общества, и не важно, заявляется ли об этом публично и в
всеуслышание, или такое положение вещей сохраняется в тайне. Подобн
областям знания, существуют области невежества, которые общество поощряет
старается культивировать их при помощи соответствующих образовательны
институтов. В то же время существуют общеизвестные вещи, знакомые каждому,
обществу не надо делать специальных усилий для распространения этих знаний
С этой стороны, невежество, как и знание, имеет своим источнико
совокупность условий, общую структуру социума, которая зависит не столько о
осознанных формулировок, сколько от полубессознательных концепци
руководителей общества и управляющих обществом сил. Однако, с друго
стороны, существует намеренное и сознательное невежество, насаждаемое пр
помощи хорошо отлаженного механизма, предназначенного для того, чтоб
способствовать торжеству невежества - либо посредством сокрытия информации
тех сферах бытия, о которых члены общества ничего не знают или не должн
ничего знать, либо посредством хорошо организованной цензуры, скрывающе
факты от населения, либо посредством социальных концепций, утверждающих, чт
определенные знания недоступны для всех или запретны
Невежество, являющееся предметом нашего рассмотрения, - это тако
недостаток знания, который существенен с точки зрения общества. Ибо сам п
себе недостаток знаний, характерный для того или иного общества, не имее
ровно никакого социального значения. Древние египтяне не имели представлени
об амебах и вирусах, о лунных горах, а также о белых карликах и черны
дырах, но отсутствие подобного рода знаний никак не связано с те
невежеством, которое способно что-либо поведать нам о социальном устройств
Древнего Египта
Стало быть, недостаток знания, имеющий существенное значение дл
общества, обладает двумя признаками. Во-первых, речь должна вестись о тако
знании, которое потенциально доступно для членов этого общества. Эт
означает, что знание в принципе доступно, но тем не менее искусственны
образом сокрыто от людей. Во-вторых, это знание должно быть значимым
социальной точки зрения, то есть небезразличным для общества. Например,
том факте, что на завтрак я съел яйцо всмятку, я из скромности не стан
сообщать каждому встречному, однако это знание не представляет интереса
точки зрения общества, и поэтому к нему не относится понятие социальн
значимого невежества. Иное дело, например, медицинские сведения или военны
секреты, которые являются знаниями, представляющими интерес для общества,
могут даже оказаться жизненно необходимыми для него, и тем не менее эт
такие знания, которые общество держит в тайне, стараясь, чтобы они не стал
доступны каждому его члену, а тем более не сделались достоянием враждебног
общества
Однако тайна не является единственным источником общественног
невежества, хотя тайна - это то, что в первую очередь бросается в глаз
всякому, кто приступает к исследованию социально значимого невежества. Тайн
- это явление, имеющее много сторон, в соответствии с которыми его можн
классифицировать по-разному. Например, можно его классифицировать
рассматривая причины его возникновения, то есть задаваясь вопросом: какова
с точки зрения социальной и юридической системы, причина того, что знани
засекречено? Есть множество секретов, возникших из-за очевидны
экономических интересов; существование же других служит совсем иным целям
они не называются тайнами, то есть чем-то таким, о чем запрещено знат
непосвященным, однако эти секреты охраняются всем обществом или отдельным
общественными группами не менее тщательно, чем официально признанные тайны
Разумеется, знание, которое явно засекречено, легче поддается определению
классификации, поскольку всегда возможно определить, какого рода информаци
утаивается. То есть отсутствие информации и дезинформация являются часть
некой системы. Более сложными, и в определенном аспекте более интересными
являются изыскания, призванные определить, каким образом сохраняются в тайн
и остаются неизвестными те вещи, которые не носят названия секретов
Понятно, что невежество не остается в тех границах, которые ем
устанавливает общество; невежество, как и любого рода положительное знание
имеет склонность к расширению, оно расширяется и распространяется, выходи
за рамки предписанных ему границ, приобретает новые масштабы, также весьм
значимые для общества и, само собой, имеющие социальные последствия. И
подобно положительному знанию любого рода, оно влияет на общество и изменяе
его в ту или иную сторону
Обратимся к той сфере жизни, для которой, по общему мнению, необходим
сохранение невежества; мы имеем в виду политические и военные знания
Что касается военных знаний, то можно сказать, что поддержани
невежества является чуть ли не частью военного дела. Это означает, чт
военная тайна не меньше связана с профессией солдата, чем оружие. Следуе
отметить, что обычай воинов скрывать свои намерения и замыслы во все век
считался проявлением стратегической мудрости. Эта мысль ясно выражена уже
самых древних текстах, посвященных описанию военных действий или изложени
военных теорий; хитрость, сокрытие от врага информации, касающейс
численности и мощи армии, оценивается в них как фактор, способный изменит
ход войны, дать стратегическое или тактическое преимущество. Более того,
этой сфере принято создавать невежество посредством дезинформации
осуществляемой сознательно и намеренно. Таким образом, существует вполн
осмысленная задача ввести противника в заблуждение, скрыть от него точны
сведения или передать ему такую информацию, которая заставит его предпринят
ошибочные ходы. Воин чуть ли не по своей природе окутан тайной
распространяет вокруг себя невежество. Надо сказать, что поступать таки
образом военнослужащего заставляет избранная им профессия. При это
армейское невежество не ограничивается рамками военной тайны. Явлением
укорененным едва ли не в природе военнослужащего, может считаться тот факт
что на любом документе стоит графа: "Совершенно секретно" или что-то в то
же роде. Этот факт бесспорно проистекает из характера военной профессии
военный человек ненавидит утечку информации или, по крайней мере, верно
информации, поскольку невежество превратилось для него не только
повседневную практику, характерную для его дела, но и в жизненную задачу п
дезинформации
Рассуждая в том же духе, нам следует, наверное, процитировать
преобразованном виде известное высказывание Клаузевица: "Политика - эт
продолжение войны другими средствами". И однако, даже для политическо
практики демократического государства (следует, наверное, отметить, чт
демократических стран во все времена и во все эпохи было очень мало
ничтожное количество среди других государств), политика которого, ка
представляется, открыта для всеобщего обозрения и доступна для всеобщег
участия - благодаря открытому судопроизводству и открытым дебатам
парламенте, - даже для этой политической практики характерны те же самы
черты, те же самые тенденции и ограничения, которые свойственны военном
делу. Это значит, что политические приемы формируются в соответствии
аналогичными военными приемами, когда различные партии стараются перехитрит
одна другую, скрыть одна от другой свои настоящие намерения. Нечего
говорить о парламентских ухищрениях, скроенных по ратному образцу, которы
напоминают единичные партизанские вылазки и без которых не обходится ни оди
уважающий себя парламент. Существуют еще, разумеется, недемократически
системы, а также системы, называемые народной демократией, правяща
прослойка которых придерживается мнения, что народ следует информировать н
обо всем подряд, а только о том, что способствует целям и задачам режима
Таким образом, многие государственные системы базируются на глубокой тайне
на попытке сохранить полнейшее невежество, коль скоро во многих странах,
не только в странах с коммунистическим режимом, под запретом находятся н
одни лишь так называемые тайные сведения, но и правдивая информация о жизн
в других странах; закрытой и тайной считается также информация о том, чт
происходит внутри страны, например в местах заключения
Из этого следует, что уже многие годы существует практика замалчивани
знаний и распространения ложной информации. Иногда она приобретает особ
крупные масштабы, и тогда министерства информации разных стран, как в сво
время министерство пропаганды Геббельса, начинают играть исключительн
важную роль в политике. В этих случаях возникает мнение о важност
дезинформационной работы во всех областях и в любой степени, и одновременн
появляется ясное осознание того, что невежество - это все-таки сила,
распространение невежества - необходимая часть политической системы

2. РЕЛЕВАНТНОЕ И НЕРЕЛЕВАНТНОЕ ЗНАНИЕ

В нашей предыдущей беседе мы попытались определить понятие невежества
которое представляет интерес для общества и которое может стать предмето
рассмотрения отдельной дисциплины, названной нами "социологией невежества"
Мы упомянули о том виде невежества, который, без сомнения, являетс
неотъемлемой частью жизни любого общества, о военной тайне и о тайн
политической. Их объединяет то, что любое современное государство, ка
демократическое, так и тоталитарное, ощущает себя как бы постоянн
пребывающим в потенциальной войне с другими государствами, или, пользуяс
выражением Томаса Гоббса, современное государство, в отличие от человека
социуме, все еще находится в естественном состоянии войны всех против всех
bellum omnium contra omnes. Поэтому даже демократическое государство находи
оправдание тому, что государственные дела хранятся в тайне и не являютс
достоянием всех и каждого
Другая сфера, за которой общество признает право на намеренно
соблюдение тайны, - это профессиональная сфера. Существует сфер
профессионального знания, и это знание стараются защитить о
непрофессионалов И следует отметить, что даже в том случае, когда доступ
этому знанию не закрыт полностью, общество все же предпочитает, что бы тот
кто не является профессионалом, не был искушен в этом знании или же знал ка
можно меньше. Так например, медицина - это открытое знание, поскольк
сведения о медицинских открытиях публикуются в общедоступных научны
журналах, и учебники по медицине продаются в каждой книжной лавке. С друго
стороны, медицина использует огромное количество специальных терминов,
очевидно, что делается это не только для того, чтобы облегчит
профессиональное общение между врачами, но и для того, чтобы затруднит
понимание медицинских вопросов для тех, кто не является врачом
В недалеком прошлом врачи широко использовали латинский язык, которы
служил не только ясным и выразительным языком научного общения, но и удобны
способом скрывать лечебную науку от остальных людей, принадлежавших, с точк
зрения врача, к миру профанов. С этой же целью в наши дни, когда невежеств
распространилось среди самих врачей, слабо уже знающих латынь, в медицинско
среде продолжается намеренное или непреднамеренное использование латински
терминов, иной раз даже ничем не оправданное и чрезмерное. Медицинска
карточка, созданная для того, чтобы охранять личные секреты пациента,
содержащая, как это явствует из сказанного нами, сведения, н
предназначенные для публичного оглашения, превратилась в такую тайну з
семью печатями, что стала недоступна для самого пациента. Понятие "лично
тайны" гипертрофировалось настолько, что потеряло всякую связь со свои
первоначальным значением, и превратилось в социальную идефикс
общепризнанный элемент общественного невежества. Для оправдания этог
феномена находят множество аргументов; мы еще будем говорить об этом; здес
же ограничимся простым указанием на то, что такой феномен существует
Следует обратить внимание и на другие профессиональные тайны, многие и
которых представляют собой благодатную почву для исследований. Значени
промышленной тайны вышло в наши дни за рамки личных проблем и приобрел
социально-экономический характер. Двойственное отношение к практик
патентования указывает на то, что, с одной стороны, получение патент
является свободной процедурой, но, с другой стороны, выдача патента - эт
свидетельство о существовании некой тайны. Иными словами, патент - это
некотором смысле почти неприкрытое признание того, что в определенной сфер
существует тайна, которую человек хочет сохранить. При это
промышленно-экономическая тайна является инструментом, имеющим политически
масштабы, и обладает внутренним смыслом, меняющимся в зависимости от страны
Профессиональная тайна существует до сих пор среди таких профессий
которые позволительно назвать гильдиями, - например, среди бухгалтеров
адвокатов. Они тоже охраняют профессиональную тайну: иногда из соображени
защиты личной тайны клиентов, иногда - руководствуясь характером свое
профессии, заставляющей использовать стратегию утаивания и дезинформации,
иногда потому, что углубление невежества отвечает некой потребности
распространении общего недостатка знаний. У такой потребности имеются
числе других и социальные источники: она, как мы объясним в дальнейшем
возникает из стремления сохранять закрытость профессии и то положение вещей
при котором профессиональное знание является не столь общедоступным, каки
оно должно быть согласно теории
Другую разновидность намеренного замалчивания знаний можн
охарактеризовать как "педагогическое невежество". Здесь имеется в виду н
невежество педагогов, что представляет собой отдельную тему, а тако
невежество, которое является методическим средством воспитания. В свое врем
об этом писал Моше Маймонид в предисловии к своей книге "Морэ невухим", и
такого рода вещами сталкивался на собственном опыте каждый воспитатель.
любой заслуживающей упоминания книге по педагогике содержится мысль
продиктованная заботой о пользе ученика, что в процессе обучения ученику н
следует сообщать все сведения, относящиеся к теме. Это идея основывается н
справедливом иногда предположении о том, что избыточная информация, котору
ученик не в состоянии усвоить, не только не приносит дополнительных знаний
но и мешает ученику продвигаться в обучении. Здесь, разумеется, возникае
вопрос, до каких пределов преподаватели (или учебное ведомство) должн
допускать такого рода невежество, чтобы оно оставалось временным явлением,
не прогрессировало, углубляясь в процессе обучения от этапа к этапу
Примером сознательного "педагогического невежества" может послужит
преподавание математики на определенных этапах обучения вниманию учеников н
предлагают полноценные математические доказательства. Для достижени
педагогических целей такие доказательства следует пропустить и н
углубляться в тонкости существующих принципов математического вывода
Причина для подобного рода невежества имеется, например, и в сфер
судопроизводства. Это то невежество, в котором должен пребывать присяжны
заседатель. Всюду, где существует соответствующая судебная практика
присяжному заседателю рекомендуют воздерживаться от чтения газет, чтобы быт
свободным от чужого мнения о деле. Мало того, кое-где бытует убеждение
том, что присяжный заседатель не должен хорошо разбираться
законодательстве, поскольку предполагается, что знание законов не стол
способствует принятию решения, как намеренное невежество. Иными словами
присяжному поверенному надлежит установить истинность или ложност
предъявленных ему фактов, а не пускаться в рассуждения о характере
юридических последствиях этих фактов
Точно так же практикуется намеренное невежество в тех случаях, когд
требуется, чтобы свидетель ничего не знал о показаниях других свидетелей
очевидно, что здесь мы имеем дело с сознательным сокрытием информации, хот
сокрытие это носит лишь методологический характер, облегчая выяснени
обстоятельств дела. В более широком смысле такое сохранение тайны являетс
техническим приемом некоторых жанров литературы и театра, в той мере,
какой знание читателем или зрителем сюжетной развязки наносит ущер
эстетическому восприятию художественного произведения. Стало быть, и в это
случае имеет место процесс намеренного утаивания с целью создани
невежества, процесс, который в любом случае следует охарактеризовать ка
положительный. То есть в этих случаях речь идет не о постоянном
сохраняющемся как можно дольше невежестве, а о неком воспитательно
процессе, во время которого шаг за шагом приподнимаются покровы тайны
увеличивается знание. Вместе с тем, также и в основе этого процесса лежи
хорошо продуманная, расчетливая и запланированная политика утаивани
соответствующих сведений, преследующая воспитательные, художественные ил
юридические цели ради достижения определенных результато
Что касается нашего примера, в котором сохранение в тайне сюжетно
развязки преподносится как идеал занимательности, то следует обратит
внимание на социальную обусловленность этого явления. Как известно
удовольствие, которое древний эллин получал от трагедии, совершенно н
требовало неведения им перипетий сюжета. Он прекрасно знал сюжет,
удовольствие получал от самого зрелища. Лишь в новую эпоху, благодар
социальным причинам, которые связаны с развитием общественных идеалов
возник новый идеал или новый тип эстетического наслаждения, ставящий в
главу угла динамику развертывания действия во времени
Наряду с этими разновидностями невежества, возникшего благодар
запланированному дефициту знания, существует еще такое знание, доступ
которому совершенно открыт, но общество или определенные общественны
институты объявляют это знание вредным или неуместным
Возьмем, например, астрологию. В древности, а также в средние века
астрология считалась наукой, то есть была признана релевантным знанием дл
тех, кто занимается ею профессионально. Астрология являлась вполне уместны
знанием, поскольку считалось, что во вселенной, чьи масштабы конечны
ограничены и у которой имеется фиксированный центр, а именно земля, вокру
которого обращаются планеты и звезды, существует взаимосвязь между движение
небесных тел и процессами, происходящими на земле, и что положение свети
влияет на земные события или, как тогда выражались, на подлунную сферу
Однако с появлением классической физики, и именно тогда, когд
вселенная вдруг стала бесконечной, а земля перестала быть центро
мироздания, а точнее говоря, мироздание вовсе оказалось без центра
астрология перед лицом астрономии превратилась в нерелевантное знание. Пр
этом нельзя утверждать, что астрология была окончательно отвергнута
поскольку у астролога всегда остаются аргументы, объясняющие, почему ег
предсказания не сбылись или же сбылись лишь отчасти. Астрология, как и люба
другая наука, не может быть опровергнута, если кто-то отрицает ее исходны
предпосылки. Но астрология превратилась рядом с астрономией в неуместно
знание. Здесь не место останавливаться на связях астрологии
астрологического учения, поскольку это учение формировалось тысячелетиями,
современной астрофизикой. Астрономическая критика релевантности астрологи
не превратила астрологию в знание, неуместное для общества. Обществ
(включая и астронома) все еще готово настойчиво утверждать, что знание эт
небезразлично для него, как это происходит в наше время во многих странах (
касается, по неофициальным сведениям, многих государственных деятелей)
Вместе с тем научное сообщество не только воздерживается от заняти
астрологией, но и считает такие занятия неприличными, поэтому астрофизи
наших дней, который признается в том, что он сведущ в астрологии, буде
заподозрен в профессиональной непригодности, если он, конечно, не объяснит
что интересуется астрологией лишь в историческом плане или же находит в не
материал для иронии и шуток
То же самое относится к области медицины. Врач, который обнаружи
хорошее знакомство с гомеопатией или с другими лечебными системами, которы
медицина, однако, не считает полностью несостоятельными (ибо научная теори
не может быть окончательно опровергнута, как не может быть раз и навсегд
доказана), но рассматривает их как нерелевантные учения по сравнению
официально признанной доктриной, - итак, врач, который окажется сведущим
гомеопатии или в народной медицине, будет выглядеть весьма подозрительно
особенно в глазах собратьев по профессии
Точно таким же образом психологи относятся к парапсихологии, котора
сама по себе является серьезной и вызывающей интерес темой. Здесь мы може
увидеть, что психологи, даже не являющиеся бихевиористами, отрицаю
существование парапсихологических фактов. Мало того, когда в некоторы
солидных научных учреждениях осуществляются эксперименты, вроде б
доказывающие справедливость тех или иных парапсихологических теорий
возникает любопытный феномен когда комиссия психологов, занимавшаяс
исследованием парапсихологических явлений, приближается к выводу о том, чт
на основании статистических данных эти явления можно объяснить лишь в то
случае, если предположить верность утверждений парапсихологии, всегд
находится один из членов комиссии, который заявляет, что следует усомнитьс
в научности самой статистики, а двое других настаивают на том, чтобы вывод
комиссии не публиковались. И это еще один пример сознательного замалчивани
знания, благодаря чему о знании этом распространяется мнение, что он
неуместно, не соответствует истине, а потому не заслуживает внимания. Таки
образом, помимо сниженного интереса к некоторым разделам знания (что связан
с соответствующей оценкой их научной состоятельности), существует соглашени
общества или определенных социальных кругов игнорировать это знание
Недостаток сведений (или невежество) создается в этом случае вполн
намеренно и сознательно. Общество провозглашает, что определенные наук
относятся к разряду таких вещей, о которых лучше ничего не знать
Заметим вскользь, что последние наши рассуждения мы привели потому, чт
в дальнейшем собираемся исследовать различие между открытым знанием
знанием закрытым, между знанием, доступ к которому открыт для каждого,
знанием, доступ к которому закрыт
Исследуя это различие, следует остановиться на методологической сторон
проблемы, итак, открытое знание - это такое знание, доступ к которому, п
крайней мере в идеале, доступен для всех и каждого. Мало того, доступными
открытыми являются также критерии, согласно которым та или иная информаци
оценивается как имеющая отношение к этому знанию, а то или иное суждение
возникающее в рамках этого знания, считается истинным или ложным. Стал
быть, речь идет о знании прозрачном, неогражденном, о знании, углубляться
которое позволено любому человеку, и с таким положением вещей согласе
каждый, кто подвизается в этом знании
Фактически мы подошли к определению рационализма, или того, что м
называем рационализмом. Рациональное знание, или рационализм, означае
постоянную проверку знания посредством критериев, которые сами в сво
очередь подвергаются непрекращающейся проверке на основании други
критериев. И про все эти знания и критерии следует сказать, что он
совершенно прозрачны, то есть доступ к ним всегда открыт, а от тех, кт
занят познанием, ничего не скрывают. Разумеется, любое знание покоится н
аксиомах, фундаментальных принципах, о которых те, кто имеет отношение
этому знанию, могут ничего не знать. Если же речь идет о рационально
знании, то эти принципы должны быть выяснены, и, когда они выяснены, а такж
определена область их применения, с ними должны согласиться все и все должн
иметь возможность подвергать их проверке
Ибо у рационализма нет иного определения, кроме социального.
рационализма нет такого мерила, о котором можно было бы сказать, что он
абсолютно. Даже математические высказывания не являются "абсолютными"
Конечно, математические высказывания легко принять за абсолютные, так именн
и полагали до начала тридцатых годов. Но в начале тридцатых годов молодо
математик Курт Гедель выступил с доказательством потрясающей теоремы
согласно которой любая непротиворечивая система, формализующая теори
натуральных чисел, может быть непротиворечиво дополнена разным
высказываниями, про которые нельзя сказать, истинны они или ложны. Эт
значит, что даже в математической области имеются высказывания, которы
нельзя считать абсолютно доказанными
В отличие от открытого знания, закрытое знание характеризуется в перву
очередь не тем, что доступ к нему ограничивается той или иной группой людей
а тем, что это такое знание, путь передачи которого непрозрачен. Оно н
является доступным, неогражденным знанием, и путь овладения им неизвесте
широкой публике. Что является предметом этого знания, а что не является
полного и недвусмысленного согласия на этот счет не существует, все зависи
от традиции, от посвящения одного человека другим; такое знание называетс
по-английски tacit knowledge - знание, значительная часть которого, п
существу, непонятна даже для самого носителя этого знания. Различие межд
открытым и закрытым знанием мы рассмотрим в ракурсе исторического развити
западной культуры, однако следует заранее оговорить, что мы будем говорит
лишь об идеальных формах, поскольку нигде и никогда не существовал
совершенно открытого или совершенно закрытого знания. То, что нас интересуе
здесь и будет интересовать в дальнейшем, - это именно диалектика, состязани
знания открытого с закрытым знанием

3. ОТКРЫТОЕ И ЗАКРЫТОЕ ЗНАНИЕ