Марк Твен Приключения Тома Сойера. Приключения Гекльберри Финна. Том Сойер - сыщик Пер. с англ. Н. Дарузес. изд. ХудЛит, Москва, 1977 г. OCR Палек, 1998 г. Аннотация Повести "Приключения Тома Сойера" и "Приключения Гекльберри Финна" - наиболее известные произведения выдающегося американского писателя Марка Твена (1835-1910). С добротой и присущим ему юмором рассказывая о своих юных героях, ав- тор знакомит читателя с жизнью Америки XIX века. ПРЕДИСЛОВИЕ Большая часть приключений, о которых рассказано в этой книге, взяты из жизни: одно-два пережиты мною самим, остальные мальчиками, учившимися вместе со мной в школе. Гек Финн списан с натуры, Том Сойер также, но не с одного оригинала - он представляет собой комбинацию черт, взятых у трех мальчиков, которых я знал, и потому принадлежит к смешанному архи- тектурному ордеру. Дикие суеверия, описанные ниже, были распространены среди детей и негров Запада в те времена, то есть тридцать - сорок лет тому назад. Хотя моя книга предназначена главным образом для развлечения мальчи- ков и девочек, я надеюсь, что ею не побрезгуют и взрослые мужчины и жен- щины, ибо в мои планы входило напомнить им, какими были они сами ког- да-то, что чувствовали, думали, как разговаривали и в какие странные авантюры иногда ввязывались. Хартфорд, 1876 Автор ПРИКЛЮЧЕНИЯ ТОМА СОЙЕРА. ГЛАВА I - Том! Ответа нет. - Том! Ответа нет. - Удивительно, куда мог деваться этот мальчишка! Том, где ты? Ответа нет. Тетя Полли спустила очки на нос и оглядела комнату поверх очков, за- тем подняла их на лоб и оглядела комнату изпод очков. Она очень редко, почти никогда не глядела сквозь очки на такую мелочь, как мальчишка; это были парадные очки, ее гордость, приобретенные для красоты, а не для пользы, и что-нибудь разглядеть сквозь них ей было так же трудно, как сквозь пару печных заслонок. На минуту она растерялась, потом сказала - не очень громко, но так, что мебель в комнате могла ее слышать: - Ну погоди, дай только до тебя добраться... Не договорив, она нагнулась и стала тыкать щеткой под кровать, пере- водя дыхание после каждого тычка. Она не извлекла оттуда ничего, кроме кошки. - Что за ребенок, в жизни такого не видывала! Подойдя к открытой настежь двери, она остановилась на пороге и обвела взглядом свой огород - грядки помидоров, заросшие дурманом. Тома не было и здесь. Тогда, возвысив голос, чтобы ее было слышно как можно дальше, она крикнула: - То-о-ом, где ты? За ее спиной послышался легкий шорох, и она оглянулась - как раз вов- ремя, чтобы ухватить за помочи мальчишку, прежде чем он прошмыгнул в дверь. - Ну так и есть! Я и позабыла про чулан. Ты что там делал? - Ничего. - Ничего? Посмотри, в чем у тебя руки. И рот тоже. Это что такое? - Не знаю, тетя. - А я знаю. Это варенье - вот что это такое! Сорок раз я тебе говори- ла: не смей трогать варенье - выдеру! Подай сюда розгу. Розга засвистела в воздухе, - казалось, беды не миновать. - Ой, тетя, что это у вас за спиной?! Старушка обернулась, подхватив юбки, чтобы уберечь себя от опасности. Мальчик в один миг перемахнул через высокий забор и был таков. Тетя Полли в первую минуту опешила, а потом добродушно рассмеялась: - Вот и поди с ним! Неужели я так ничему и не научусь? Мало ли он со мной выкидывает фокусов? Пора бы мне, кажется, поумнеть. Но нет хуже ду- рака, чем старый дурак. Недаром говорится: "Старую собаку не выучишь но- вым фокусам". Но ведь, господи ты боже мой, он каждый день что-нибудь да придумает, где же тут угадать. И как будто знает, сколько времени можно меня изводить; знает, что стоит ему меня рассмешить или хоть на минуту сбить с толку, у меня уж и руки опускаются, я даже шлепнуть его не могу. Не выполняю я своего долга, что греха таить! Ведь сказано в Писании: кто щадит младенца, тот губит его. Ничего хорошего из этого не выйдет, грех один. Он сущий чертенок, знаю, но ведь он, бедняжка, сын моей покойной сестры, у меня как-то духу не хватает наказывать его. Потакать ему - со- весть замучит, а накажешь - сердце разрывается. Недаром ведь сказано в Писании: век человеческий краток и полон скорбей; думаю, что это правда. Нынче он отлынивает от школы; придется мне завтра наказать его - засажу за работу. Жалко заставлять мальчика работать, когда у всех детей празд- ник, но работать ему всего тяжелей, а мне надо исполнить свой долг - иначе я погублю ребенка. Том не пошел в школу и отлично провел время. Он еле успел вернуться домой, чтобы до ужина помочь негритенку Джиму напилить на завтра дров и наколоть щепок для растопки. Во всяком случае, он успел рассказать Джиму о своих похождениях, пока тот сделал три четверти работы. Младший (или, скорее, сводный) брат Тома, Сид, уже сделал все, что ему полагалось (он подбирал и носил щепки): это был послушный мальчик, не склонный к шалос- тям и проказам. Покуда Том ужинал, при всяком удобном случае таская из сахарницы кус- ки сахару, тетя Полли задавала ему разные каверзные вопросы, очень хит- рые и мудреные, - ей хотелось поймать Тома врасплох, чтобы он прогово- рился. Как и многие простодушные люди, она считала себя большим диплома- том, способным на самые тонкие и таинственные уловки, и полагала, что все ее невинные хитрости - чудо изворотливости и лукавства. Она спроси- ла: - Том, в школе было не очень жарко? - Нет, тетя. - А может быть, очень жарко? - Да, тетя. - Что ж, неужели тебе не захотелось выкупаться, Том? У Тома душа ушла в пятки - он почуял опасность. Он недоверчиво посмотрел в лицо тете Полли, но ничего особенного не увидел и потому сказал: - Нет, тетя, не очень. Она протянула руку и, пощупав рубашку Тома, сказала: - Да, пожалуй, ты нисколько не вспотел. - Ей приятно было думать, что она сумела проверить, сухая ли у Тома рубашка, так, что никто не понял, к чему она клонит. Однако Том сразу почуял, куда ветер дует, и предупредил следующий ход: - У нас в школе мальчики обливали голову из колодца. У меня она и сейчас еще мокрая, поглядите! Тетя Полли очень огорчилась, что упустила из виду такую важную улику. Но тут же вдохновилась опять. - Том, ведь тебе не надо было распарывать воротник, чтобы окатить го- лову, верно? Расстегни куртку! Лицо Тома просияло. Он распахнул куртку - воротник был крепко зашит. - А ну тебя! Убирайся вон! Я, признаться, думала, что ты сбежишь с уроков купаться. Так и быть, на этот раз я тебя прощаю. Не так ты плох, как кажешься. Она и огорчилась, что проницательность обманула ее на этот раз, и об- радовалась, что Том хоть случайно вел себя хорошо. Тут вмешался Сид: - Мне показалось, будто вы зашили ему воротник белой ниткой, а теперь у него черная. - Ну да, я зашивала белой! Том! Но Том не стал дожидаться продолжения. Выбегая за дверь, он крикнул: - Я это тебе припомню, Сидди! В укромном месте Том осмотрел две толстые иголки, вколотые в лацканы его куртки и обмотанные ниткой: в одну иголку была вдета белая нитка, в другую - черная. - Она бы ничего не заметила, если бы не Сид. Вот черт! То она зашива- ет белой ниткой, то черной. Хоть бы одно чтонибудь, а то никак не усле- дишь. Ну и отлуплю же я Сида. Будет помнить! Том не был самым примерным мальчиком в городе, зато очень хорошо знал самого примерного мальчика - и терпеть его не мог. Через две минуты, и даже меньше, он забыл все свои несчастия. Не по- тому, что эти несчастия были не так тяжелы и горьки, как несчастия взрослого человека, но потому, что новый, более сильный интерес вытеснил их и изгнал на время из его души, - совершенно так же, как взрослые за- бывают в волнении свое горе, начиная какое-нибудь новое дело. Такой но- винкой была особенная манера свистеть, которую он только что перенял у одного негра, и теперь ему хотелось поупражняться в этом искусстве без помехи. Это была совсем особенная птичья трель - нечто вроде заливистого ще- бета; и для того чтобы она получилась, надо было то и дело дотрагиваться до неба языком, - читатель, верно, помнит, как это делается, если был когда-нибудь мальчишкой. Приложив к делу старание и терпение, Том скоро приобрел необходимую сноровку и зашагал по улице еще быстрей, - на устах его звучала музыка, а душа преисполнилась благодарности. Он чувствовал себя, как астроном, открывший новую планету, - и, без сомнения, если го- ворить о сильной, глубокой, ничем не омраченной радости, все преимущест- ва были на стороне мальчика, а не астронома. Летние вечера тянутся долго. Было еще совсем светло. Вдруг Том перес- тал свистеть. Перед ним стоял незнакомый мальчик чуть побольше его само- го. Приезжий любого возраста и пола был редкостью в захудалом маленьком городишке СентПитерсберге. А этот мальчишка был еще и хорошо одет - по- думать только, хорошо одет в будний день! Просто удивительно. На нем бы- ли совсем новая франтовская шляпа и нарядная суконная куртка, застегну- тая на все пуговицы, и такие же новые штаны. Он был в башмаках - это в пятницу-то! Даже галстук у него имелся - из какой-то пестрой ленты. И вообще вид у него был столичный, чего Том никак не мог стерпеть. Чем дольше Том смотрел на это блистающее чудо, тем выше он задирал нос перед франтом-чужаком и тем более жалким казался ему его собственный костюм. Оба мальчика молчали. Если двигался один, то двигался и другой - но только боком, по кругу; они все время стояли лицом к лицу, не сводя глаз друг с друга, Наконец Том сказал: - Хочешь, поколочу? - А ну, попробуй! Где тебе! - Сказал, что поколочу, значит, могу. - А вот и не можешь. - Могу. - Не можешь! - Могу. - Не можешь! Тягостное молчание. После чего Том начал: - Как тебя зовут? - Не твое дело. - Захочу, так будет мое. - Ну так чего ж не дерешься? - Поговори еще у меня, получишь. - И поговорю, и поговорю - вот тебе. - Подумаешь, какой выискался! Да я захочу, так одной левой тебя побью. - Ну так чего ж не бьешь? Только разговариваешь. - Будешь дурака валять - и побью. - Ну да - видали мы таких. - Ишь вырядился! Подумаешь, какой важный! Еще и в шляпе! - Возьми да сбей, если не нравится. Попробуй сбей - тогда узнаешь. - Врешь! - Сам врешь! - Где уж тебе драться, не посмеешь. - Пошел к черту! - Поговори еще у меня, я тебе голову кирпичом проломлю! - Как же, так и проломил! - И проломлю. - А сам стоишь? Разговаривать только мастер. Чего же не дерешься? Бо- ишься, значит? - Нет, не боюсь. - Боишься! - Нет, не боюсь. - Боишься! Опять молчание, опять оба начинают наступать боком, косясь друг на друга. Наконец сошлись плечо к плечу. Том сказал: - Убирайся отсюда! - Сам убирайся! - Не хочу. - И я не хочу. Каждый стоял, выставив ногу вперед, как опору, толкаясь изо всех сил и с ненавистью глядя на соперника. Однако ни тот, ни другой не мог одо- леть. Наконец, разгоряченные борьбой и раскрасневшиеся, они осторожно отступили друг от друга, и Том сказал: - Ты трус и щенок. Вот скажу моему старшему брату, чтоб он тебе задал как следует, так он тебя одним мизинцем поборет. - А мне наплевать на твоего старшего брата! У меня тоже есть брат, еще постарше. Возьмет да как перебросит твоего через забор! (Никаких братьев и в помине не было.) - Все враки. - Ничего не враки, мало ли что ты скажешь. Большим пальцем ноги Том провел в пыли черту и сказал: - Только перешагни эту черту, я тебя как отлуплю, что своих не узна- ешь. Попробуй только, не обрадуешься. Новый мальчик быстро перешагнул черту и сказал: - Ну-ка попробуй тронь! - Ты не толкайся, а то как дам! - Ну, погляжу я, как ты мне дашь! Чего же не дерешься? - Давай два цента, отлуплю. Новый мальчик достал из кармана два больших медяка и насмешливо про- тянул Тому. Том ударил его по руке, и медяки полетели на землю. В тот же миг оба мальчика покатились в грязь, сцепившись по-кошачьи. Они таскали и рвали друг друга на волосы и за одежду, царапали носы, угощали один другого тумаками - и покрыли себя пылью и славой. Скоро неразбериха про- яснилась, и сквозь дым сражения стало видно, что Том оседлал нового мальчика и молотит его кулаками. - Проси пощады! - сказал он. Мальчик только забарахтался, пытаясь высвободиться. Он плакал больше от злости. - Проси пощады! - И кулаки заработали снова. В конце концов чужак сдавленным голосом запросил пощады, и Том выпус- тил его, сказав: - Это тебе наука. В другой раз гляди, с кем связываешься. Франт побрел прочь, отряхивая пыль с костюмчика, всхлипывая, сопя и обещая задать Тому как следует, "когда поймает его еще раз". Том посмеялся над ним и направился домой в самом превосходном настро- ении, но как только Том повернул к нему спину, чужак схватил камень и бросил в него, угодив ему между лопаток, а потом пустился наутек, скача, как антилопа. Том гнался за ним до самого дома и узнал, где он живет. Некоторое время он сторожил у калитки, вызывая неприятеля на улицу, но тот только строил ему рожи из окна, отклоняя вызов. Наконец появилась мамаша неприятеля, обозвала Тома скверным, грубым невоспитанным мальчиш- кой и велела ему убираться прочь. И он убрался, предупредив, чтоб ее сы- нок больше ему не попадался. Он вернулся домой очень поздно и, осторожно влезая в окно, обнаружил засаду в лице тети Полли; а когда она увидела, в каком состоянии его костюм, то ее решимость заменить ему субботний отдых каторжной работой стала тверже гранита. ГЛАВА II....
|