Коварные местоимения. Корректность политическая vs грамматическая
Традиционное правило грамматики английского языка - для обозначения животного
используется местоимение "оно" (it) - в Америке пересмотрели. Если вы знаете
пол этого животного (это ваш знакомый кот, пес, крокодил и т.д.) - можете смело
говорить о нем "он" или "она" (he or she). Если Вы не знаете или не можете
установить пола (у тропических рыбок, к примеру) - употребляйте по-прежнему it.
С употреблением же местоимений "он" и "она" в отношении людей в американском
английском возникли проблемы. Фразы типа "Somebody left his book here" ("кто-то
оставил здесь свою книгу" - однако английский требует здесь местоимения: "его"
или "ее" книгу - "кто-то оставил его/ее книгу здесь") рассматривается как
корректная грамматически, но абсолютно некорректная политически - ведь этим
кто-то мог быть не только мужчина, но и женщина. Наоборот, фраза "Somebody left
their book here" корректна только политически - на русский ее можно было бы
буквально перевести так: "Кто-то оставил их книгу здесь". В университете ваш
слух обязательно резанет фраза: "If a student asks for an extension, tell them
no" ("Если студент попросит о продлении сроков сдачи тезисов, скажи им нет").
Список этих примеров из разговорного английского можно продолжать долго.
Выдержит ли язык подобные эксперименты над правилами грамматики и нужно ли это
- проблема, волнующая не только профессионалов-филологов.
Но предоставим для начала слово профессионалам. Стратегий политической
корректировки языка в Америке было три.
Первая и ведущая - все-таки попытаться следовать правилам грамматики.
Аргументы, что местоимение "he" является, согласно старым правилам грамматики,
гендерно-нейтральным и обозначает просто человека, как и chairman, публику не
убедили. Ведь говорят же теперь chairperson вместо chairman - и местоимения
надо менять. Может быть, исходя из политических соображений, по возможности
использовать оба местоимения - he/she - там, где должно быть только одно из них
("Somebody left his/her book here")? Написать так еще можно, но как выговорить
это в устной речи? А в устной речи допустимы сокращения - s`he, hisr, к
примеру. Однако негласный совет филологов был таков - избегайте по возможности
подобного рода грамматических конструкций в публичной речи. Чему и последовали
и ведущие газеты, и политические фигуры.
Вторая версия была откровеннее - если изобретать новые местоимения, так на
полную катушку - вместо "он/она" говорить hesh, "его/ее" заменить на hirm и
т.д. Список замен был немаленьким, обоснованным. Да и аргумент, что масса слов
в американском английском вовсе не связана с древними корнями, а просто введена
в него (слова типа humongous и т.д.) звучал весьма убедительно.
Наконец, сторонники третьей версии (в большинстве своем они были
университетскими филологами, а не филологами, работающими в политических и
коммерческих структурах) советовали следовать интуиции носителей языка и
узаконить уже сложившееся словоупотребление: местоимение they (они) и его
производные - their (их), them (им) - использовать не только как местоимения
множественного числа, но и как гендерно-нейтральные местоимения единственного
числа.
Под это требовалось подвести научную базу. Что и было сделано. Во-первых,
обращением к истории английского языка. Когда-то в нем существовало местоимение
второго лица единственного числа - thou. Его употребляют до сих пор там, где
надо создать впечатление архаики - в переводах Библии, в рассказах о древней
истории. В устах одетого в шкуру героя на коне вполне логична фраза "Richard,
thou hast to do it" ("Ричард, ты должен сделать это"). Полторы тысячи лет назад
только так можно было говорить с другом. Местоимение же you было вежливой
формой - как в современном русском: "Вы позволите Вас проводить?"; впрочем,
архаизмы употребления множественного числа вместо единственного типа "Барыня
кофей кушают" характерны для многих европейских языков. Употребление же "you" и
как местоимения единственного числа встречается только начиная со
средне-английского. Так вот, если когда-то местоимение множественного числа
стало местоимением единственного, то почему в наше время не может произойти
аналогичный переход - местоимение множественного числа they заодно будет
местоимением единственного числа?
Еще более весомым филологическим аргументом было обращение к грамматикам других
европейских языков. Примеров было множество. Жалко, конечно, что в качестве
примеров не всплывали грамматические конструкции русского - любимые фразы
слуги: "Оне почивать изволили" убедили бы американскую аудиторию. Ссылались же
американские филологи на французский, немецкий, итальянский. "Comment
allez-vous, Jan?" ("Как дела, Жан?") - это обращение к Жану, конкретному
человеку, но здесь используется местоимение множественного числа! Итак, да
здравствует "Comment allez-vous?" - оно никому не кажется бессмыслицей. Или
немецкое "Sind Sie mit dieser Idee einverstanden?" ("Согласны ли Вы с этой
идеей?") - вежливость требует обращения к своему собеседнику, опять же
единичному человеку, с местоимением "Sie" - местоимением третьего лица
множественного числа и глаголом множественного числа. Кстати, забавная деталь -
"sie", написанное с маленькой буквы, обозначает местоимение третьего лица
единственного числа женского рода - "она" - какой гендерно-дружественный язык!
Сходные вещи имеют место и в итальянском - "lei parla" обозначает и "Она
говорит", и "Вы говорите". Рассказывают, что в этих обществах этикет требовал
обращения сначала к даме, а затем к мужчине - отсюда вежливая форма обращения
совпадает с местоимением женского рода.
Кроме того, во многих языках существует гендерно-нейтральное местоимение
единственного числа. Фраза на немецком - "Мan baut viel" - "сейчас строят
много" строится с помощью безличного местоимения "man". Оно требует глагола в
форме третьего лица единственного числа, а обозначает действие многих. Кстати,
именно на это местоимение "man" указывает М.Хайдеггер, когда размышляет о том,
что многое делается по привычке, не размышляя - "Das Man", никто конкретно и
все вместе, однако не как сумма, а как способ повседневной жизни всех...
устанавливающий свою диктатуру" ("Бытие и время", параграф 27). То же самое
имеет место во французском - фразы "Каждое утро мы пьем кофе" там следовало бы
передавать не с помощью местоимения "мы" - "nous", а используя безличное
местоимение "on" единственного числа - "on prend du cafe chaque matin" и глагол
в форме третьего лица единственного числа. В английском этого нет, но кто нам
мешает рассматривать "they" как это безличное местоимение тоже?
Дискуссия по-прежнему идет. Все авторитетные грамматические справочники
держатся традиции. American Heritage Dictionery последнего издания, изложив
возникшие гендерные проблемы в использовании традиционных грамматических форм
(но не обсуждая предложенных решений), грустно сообщает нам: "Похоже, в
ближайшем будущем этот вопрос разрешен не будет".

Дата публикации: 6 Ноября 2001